О том, что французский спецназ стал активно помогать ССО США в боевых действиях в Сирии было известно давно. Больше года сообщения о разных инцидентах с участием французов периодически мелькали в новостных лентах, постепенно снижая актуальность темы до рутинной. Потому история с на блоке САА конвоя с французскими военными в сирийском Курдистане на границе с Ираком особого резонанса не вызывала.
Разве что интерес к вопросу — почему их потом отпустили? Но и он потом быстро угас, когда выяснилось, что речь шла об инструкторах министерства обороны Франции, следовавших для обучения вооруженных отрядов сирийских курдов. И очень зря, ибо продолжающие всплывать новые детали суть дела существенно меняют.
В репортаже военкора Семёна Пегова, опубликованного RT, упоминается ряд моментов, заставляющих оценить случившееся в совсем другом ракурсе. Французский спецназ в Северную Сирию прибыл не просто для тренировки вооруженных формирований СДС. Среди встречавших представителей Курдской рабочей партии находились также люди, говорившие на наречии иранских курдов. В рядах СДС отмечено формирование нескольких подразделений, укомплектованных преимущественно выходцами из Ирана.
Хотя территория проживания курдов, часто именуемая Курдистаном, по факту разделена между четырьмя странами – Турцией, Сирией, Ираком и Ираном — на протяжении всех событий последнего десятилетия Иран в информационных лентах почти не мелькал. Хотя в нем по официальным данным проживает до 4,5 млн. (по неофициальным — до 8 млн.), курдов, что больше чем их численность в Курдистане Иракском, и они составляют от 7 до 9% населения Ирана.
Тем не менее, о какой-либо серьезной активности курдов в Иране как-то слышно не было. Тому способствует тонкая политика Тегерана, в себе, что называется, кнут и пряник. Например, правительство закрыло границу районов компактного проживания курдов с соседним Ираком, тем самым до предела затруднив все контакты между анклавами. В то же время, центральный бюджет страны выделяет по местным меркам очень серьезные суммы (до 17 млн. долл. в год) на создание в курдских анклавах новых рабочих мест, поднятие местной экономики и развитие сельского хозяйства.
В целом, меры демонстрируют очевидный успех, политические и вооруженные движения курдов, весьма активные в Турции, Сирии и Ираке, на территории Ирана почти совсем никак не обозначаются. Впрочем, тут надо признать еще и филигранность работы персов на внутренних противоречиях. Курды только на европейский взгляд выглядят одним народом. На практике религиозные и клановые различия там играют более значительную роль, чем национальное единство. А в Иране они исповедуют ислам не только шиитского, но и суннитского направления, а еще есть езиды и целый ряд других.
Так что общее недовольство низким уровнем жизни, плохим электро и водоснабжением, недостаточностью размеров экономической помощи от иранского государства, правительству страны удается частично купировать за счет традиционных внутренних трений между отдельными группировками в курдской среде.
Хотя недавняя вспышка гражданских беспорядков в Иране была быстро и эффективно подавлена властями, следует признать, что протестная тишина в стране стабильной не является. Составляя почти десятую часть населения государства, в его государственных структурах курды составляют менее одного процента. Это вызывает раздражение еще и потому, что другое, сопоставимое по численности, этническое меньшинство — азербайджанцы — на властных постах представлены значительно больше.
Ну, и конечно, же серьезной потенциальной питательной средой для протестов является бедность. На курдских территориях Ирана среди молодежи (в возрастной группе от 18 до 30 лет) уровень безработицы превышает 60%. Практика цветных революций в Египте, Ливии и той же Сирии наглядно показывает, как быстро именно эти люди способны взяться за оружие при должном характере и степени внешнего вмешательства.
На этом фоне инцидент с «французскими снайперами в Сирии» может означать случайную засветку в открытой прессе проводимой Парижем непубличной программы по подготовке из иранских курдов ядра будущих «демократических сил» для цветной революции в Иране. Косвенно такое предположение подтверждается той скоростью, с которой сообщения о произошедшем из западных новостных лент пропали. Хотя обычно любое происшествие с участием представителей силовых ведомств западных стран освещалось широко и долго.
Таким образом, сейчас стоит внимательно следить за тональностью сообщений арабских информационных каналов. Появление на них «иранской курдской повестки» будет означать начало перехода операции от предварительной подготовки кадров к началу их инфильтрации в иранский Курдистан и активизацию процесса раскачки там протестных процессов. Получится ли в итоге отделить территорию от остальной части страны — вопрос спорный, а вот что любая активизация чего-то вроде гражданской войны значительно ослабит внешнеполитическую активность Ирана — однозначно. На что, в конечном счете, и делается ставка.
Александр Запольскис